Сибирский Колизей, 2007, № 3

Мценский уезд глазами Баха и Шекспира Финальным аккордом года Шостаковича стала премьера оперы «Леди Макбет Мценского уезда» в Новосибирском театре оперы и балета. Событием стала не постановка, а музыкальное решение: дирижер Теодор Курентзис средствами голосов и оркестра открыл в координатах обычной бытовой драмы пространство трагедии. Шостаковича Курентзис трактует оригинально и захватывающе — это стало известно после октябрьского исполнения Четырнадцатой симфонии на фестивале «Территория». Применение к музыке Шостаковича тех приемов, что используются для исполнения музыки XVIII века, оправдало себя и в интерпретации оперы «Леди Макбет Мценского уезда»: почти полное отсутствие вибрато, жильные струны, максимальное внимание к чистоте интонации как у оркестра, так и у певцов. Курентзис выстроил музыкальный шедевр XX века в стиле рококо: совершенство формы оттенилось разнообразием тончайших деталей. Изысканный музыкальный язык оперы оказался наполнен цитатами из Баха, Чайковского, Рихарда Штрауса, Малера. Эти цитаты были сыграны максимально выразительно, и оттого музыкальная драматургия Шостаковича обрела абсолютно новые смысловые оттенки. В партитуре открылась и стилистика Альбана Берга и Антона Веберна, чье влияние на молодого Шостаковича было особенно сильным. Весьма часто дирижеры, исполняющие «Леди Макбет», заботятся прежде всего о мощных динамических кульминациях. Курентзис Ольга Орловская (Катерина) Сцена из оперы «Леди Макбет Мценского уезда» Курентзисом. Вагоны, в которых живут персонажи оперы, призваны показать неуютность бытия, изменчивость жизни. В третьем действии события разворачиваются на фоне нефтяной или газовой трубы, полицейские одеты в обноски военной формы, а квартальный весьма настойчиво демонстрирует свою нетрадиционную ориентацию. Увлекшись выразительностью деталей (а потом поспешно переделывая чересчур провокационные мизансцены), постановщики забыли, ради чего они изначально брались за произведение Шостаковича. В результате у них получилась история о том, как тоскливо жить в глухой провинции — хоть в Мценске, хоть в Быдгоще, хоть в Догвилле: люди там злы по природе своей и зло творят просто потому, что все они таковы. От черной меланхолии все же спасают музыка Шостаковича, мастерский оркестр Новосибирского оперного театра и солисты. Порой им удается даже обогатить смысл мизансцен тонкой вокальной нюансировкой и точными интонационными штрихами. Алексей Трифонов («Ведомости», №244,26 декабря 2006 г.) избрал абсолютно иной подход — для него смысловыми и музыкальными кульминациями оказались как раз самые тихие места. Ария Катерины «В лесу, в самой чаще, есть озеро», спетая Ольгой Орловской, полностью меняет отношение слушателей к главной героине — именно в этот момент из персонажа уездной драмы Лескова она превращается в шекспировскую Леди Макбет, именно здесь вырывается наружу трагедийный нерв оперы. Ценителей драматического оперного вокала весьма порадовал и тенор Олег Видеман. Любовник героини в его интерпретации предстал циничным, хотя и весьма эмоциональным персонажем — типичным русским мужиком, радеющим о материальном благе, будь то урожай овса или казна убитого им купца. В труппе Новосибирского оперного театра обнаружились и исполнители вторых ролей, которые сделали бы честь «Мариинке» и «Ковент-Гарден». Сонетка в исполнении Татьяны Горбуновой пленяла не только точной вокализацией и красотой тембра, но и абсолютным вхождением в образ бой-бабы, у которой и на каторге все под каблуком будут. Очень выразительным оказался и бас Андрей Триллер: небольшая по размеру партия Старого каторжника стала лирическим шедевром, сместившим «центр тяжести» оперы в финал. Постановка же, осуществленная польским режиссером Генрихом Барановским вместе с балетмейстером Сергеем Грицаем и художником Павлом Добжицким, казалось, сделана специально таким образом, чтобы противостоять музыкальной драматургии, выстроенной Шагдар Зондуев (Борис Тимофеевич) и Фарит Хусаинов (Зиновий)